Чак Юра, выдающийся американский баскетболист и символ «Другого Милана», делится своими воспоминаниями: от жизни среди индейских племен в Небраске до «свинцовых годов» в Италии. Он рассказывает, как настоящий баскетбол ему преподал тренер Салес, и почему он считает, что НБА сегодня уступает итальянским фильмам.
Чак Юра — один из мифов итальянского баскетбола 70-х годов. Трехкратный лучший бомбардир, он стал символом «Другого Милана» — баскетбольной команды, которая соперничала с «Олимпией» в знаменитых миланских дерби.
Вопрос: Юра, вы приехали в Италию в 1972 году, в Милан, из Небраски, сразу после университета.
«Это были два совершенно разных мира. Там, в Небраске, я купался в реке, а если немного покопать, из-под земли появлялись топоры индейцев сиу — это были их охотничьи угодья. В Милан я приехал в «свинцовые годы», период политических столкновений и забастовок. Но я получил огромное удовольствие от жизни здесь. Царила полная свобода: я играл во фрисби на площади с ребятами из моего района, где я жил поначалу, недалеко от Сан-Сиро. А однажды даже зашел в Тайную Вечерю – тогда все было открыто. Правда!»
Вопрос: Вы были выдающимся игроком в спорте, который тогда набирал невероятную популярность. 70-е — это был настоящий бум баскетбола…
«Да. Стадионы всегда были полны, много болельщиков и… болельщиц. Девушки ждали меня, звонили в офис и оставляли свои номера телефонов. Однажды я даже обнаружил обнаженную женщину в раздевалке, но это оказалась модель для фотосессии Playboy. Я просто взял её на руки.»
Вопрос: Но это были и годы наркотиков. И баскетбол заплатил за это высокую цену.
«Это правда. Я до сих пор оплакиваю смерть моего друга Стива Митчелла, который играл в Римини, и Боба Элмора из Рима. Хрупкие, одинокие парни. Но об американцах тогда писали и говорили много ерунды. И обо мне тоже. Я некоторое время носил с собой статью журналиста, который называл меня наркоманом. Я хорошо его знал и хотел заставить его съесть эту статью, но он некоторое время не появлялся в Палалидо, и в итоге я отпустил это.»
Вопрос: Вы много зарабатывали?
«В 1975 году, когда я проходил просмотр в «Кливленд Кавальерс», «Паллаканестро Милано» предложил мне вдвое больше. В остальном приходилось выкручиваться. Помню, как однажды в Местре, на решающей игре за выход в Серию А1, стадион был полон, а мой товарищ по команде Джон Браун не хотел выходить на площадку из-за задержки зарплаты. Генеральный менеджер Пьеральдо Челада убедил его, принеся часть выручки от матча прямо в раздевалку.»
Вопрос: На площадке вы были настоящим воином. Крик «Борись, Юра, без страха!» стал культовым.
«Я отдавал всего себя. И настоящим баскетболистом я стал в Италии благодаря тренеру Риккардо Салесу. В США я играл просто потому, что был высоким, но меня ничему не научили. Именно Риккардо помог мне развить мою скорость под кольцом с помощью кроссовера. И однажды он сказал мне носить контактные линзы, потому что я постоянно щурился. В Америке никто ничего не замечал. Так я и стал Юрой, меня называли Шерифом, как моего отца в Небраске. И баскетбол вошел в мою кровь. Я никогда не тренировал, потому что всегда был игроком. Даже в шестьдесят лет я выигрывал мастер-турниры в Америке и по всему миру, побеждая многих бывших профессионалов, таких как Артис Гилмор.»
Вопрос: Самый сильный соперник, которого вы когда-либо встречали?
«Ренцо Арборе. Потому что когда я садился перед телевизором смотреть «Другое воскресенье», я не мог оторваться. Однажды, а ведь была важная игра, я опоздал в Палалидо, а команда уже разминалась. Тренер Дидо Геррьери, великий человек, все понял… Мы выиграли, а Фоска, жена Дидо, приготовила для команды свой знаменитый тирамису. Какие прекрасные были времена: мы были настоящей бандой сумасшедших. Массажист, Наталино, работал мясником. Командный врач, доктор Блини, плохо видел и однажды вошел в шкаф, перепутав его с дверью в раздевалку.»
Вопрос: Сумасшедшие, которые, однако, семь лет оспаривали господство в городе у «Олимпии».
«Дерби было Главной игрой. Всегда очко в очко, с кровью. Я помню два дерби: одно, где Боб Лориски решил исход за две секунды до конца броском с 10 метров, и другое, где я набрал 44 очка, и мы выиграли в овертайме. Я был их мишенью, но на площадке моё лицо становилось багровым. Я преображался. Однажды я разбил лицо Д`Антони, ему наложили десять швов на лоб. В другой раз дело дошло до драки даже между руководителями.»
Вопрос: Но между вами, американцами, которых тогда было всего по двое в команде, была дружба?
«Безусловно. Мы гуляли семьями. Мы жили рядом с Бобом Морсом в Аббиате Гуаццоне, в провинции Варезе, куда я переехал во второй половине своего пребывания в Милане, ища спокойствия. Я также очень дружил с Джоном Фульцем, и когда мы играли против него в Болонье, после матча мы ужинали с Лучо Далла, большим поклонником «Виртуса». Мы, американцы, говорили обо всем, даже о зарплатах. И я узнал, что в 1974 году, на третьем году в «Мобилкваттро», я зарабатывал 37 000 долларов, в то время как Том Макмиллен признался мне, что в Болонье он получал почти втрое больше. Как я ждал той игры… Против него я набрал 47 очков и сделал 20 подборов. Так что Тино Каспани, мой президент, в конце сезона был почти вынужден поднять мне зарплату до 80 000 долларов.»
Вопрос: А что после одиннадцати чемпионатов в Италии?
«Я вернулся в США состоятельным человеком. Инвестировал в отель и рестораны. У нас с женой Джанет трое детей, первый родился в Милане. Я привозил их всех в Италию, чтобы они познакомились с вашей страной. Теперь я дедушка и счастлив. Живу то в Небраске, то во Флориде, в тепле, с баскетбольным мячом в руке. Но Италия в моём сердце. Я преподавал ваш язык в школах, пью эспрессо, каждый вечер смотрю итальянские фильмы – они лучше НБА, которая уже не тот баскетбол. Я болею за «Интер», обожаю Феллини. И как только могу, сажусь в самолёт и возвращаюсь, чтобы повидаться с друзьями.»
