Главный тренер итальянской сборной по баскетболу, завоевавшей золото в 1999 году, вспоминает: «Поц был лучшим игроком лиги, привел Варезе к скудетто, но не был тем разыгрывающим, который нужен был той Италии. Я всегда просил игроков немного умерить свое эго, от Майерса мне требовалась защита».
Богдан Таньевич, сидя у себя дома в Триесте, своем последнем пристанище после полной приключений жизни, и держа на руках внучку Джулию, вспоминает прошлое. Единственный тренер, возглавлявший четыре национальные сборные, настоящий гражданин мира, он был последним, кто привел Италию к золоту на Чемпионате Европы 1999 года. Он никогда не боялся принимать сложные решения:
«Я никогда не чувствовал давления и не боялся последствий своих решений: нет времени, как на поле. Нужно реагировать быстро. Это игра, хотя и серьезная, потому что от нас зависит повседневная жизнь людей, которые нас сопровождают и следуют за нами».
И все же этот триумфальный путь начался с исключения Поццекко, лучшего игрока чемпионата. Верил ли кто-нибудь в успех накануне?
«Очень немногие. Мое решение исключить Поццекко было тогда настоящим скандалом. Он был абсолютным протагонистом Серии А, звездой `Варезе`, которую привел к неожиданному скудетто. Это был игрок, который мне нравился: смелый, быстрый; его техническое своеобразие меня покоряло. Но он не был тем разыгрывающим, который нужен был этой команде для контроля за развитием событий на площадке. Для него требовался другой тип игры, мне пришлось бы перестраивать команду под него. И это не работало. Он плохо переносил такую ситуацию. По этой причине возникло своего рода недовольство и низкое доверие к команде.»
Как эта негативная ситуация превратилась в силу?
«Мы начали, проиграв уже практически выигранный матч против Хорватии. В тот момент о возможности большого успеха даже не заикались. В следующей фазе нас одолела великолепная Литва. Но начиная с четвертьфинала против России, все пошло хорошо, команда сплотилась. То же самое было с Югославией, а затем и в финале со Испанией. К тому моменту мы были спокойны, без груза сомнений, и так и играли. Именно так я тренировал все команды: добиваясь от игроков небольшого снижения их эго, ради симфонии из 12 человек. От Майерса, который был великолепен, я также требовал сильной защиты. И мне удавалось, чтобы каждый чувствовал себя победителем.»
Какое наследие оставила та сборная?
«Прежде всего, не бояться Югославии, чье баскетбольное наследие можно найти в Сербии. В 9 матчах за 4 года против той потрясающей команды мы выиграли 8. Так была выработана самоуверенность.»
Удалось ли вам позже объясниться с Поццекко?
«Мы с Джанмарко во многом похожи. Я дружу с его отцом Франко и был близок с сыном. Возможно, я был первым, кто позвонил Джанмарко, когда он начал тренировать: `Поц, теперь ты должен делать все наоборот тому, что ты думал`. И он очень смеялся. Теперь, когда мы видимся, это всегда объятия и поцелуи.»
Могли ли вы когда-либо подумать, что станете тренером «Лазурных»?
«Нет. Президент Маджо позвал меня в Казерту, когда мне было 35 лет. Он хотел заполучить технического комиссара Югославии, годами добиваясь повышения в А1. Когда я предстал перед ним, он, должно быть, ожидал увидеть кого-то вроде Чезаре Рубини: а приехал я, который все еще выглядел как игрок!»
Что вам больше всего нравилось в вашем итальянском опыте работы в Казерте, Триесте, Милане?
«Всю свою жизнь я мечтал воссоздать то, что у меня было в `Босна Сараево`: чудо победы во всем, начиная с неизвестных игроков. Я был близок к этому в Казерте, в `Стефанел Милано` и Триесте. В Милане было что-то необыкновенное; если бы мы продолжили работать вместе еще год или два, мы бы выиграли Кубок чемпионов. Я называл крупные матчи `Омаха Бич`, потому что это как высадка на территорию противника.»
Вас считают интеллектуалом среди тренеров.
«Я не только с поля: я люблю литературу, учебу… Все это помогает, особенно когда тебя призывают вести группу людей по определенному пути. Это вопрос проникновения в чужие жизни: если ты можешь мыслить как другой, понять его желания, потребности и страхи, тогда ты можешь облегчить его бремя, взяв его страхи на свои плечи. Поощрение становится более естественным, когда ты знаешь множество жизней и судеб. Все начинается с искренности.»
Какие настоящие феномены вы тренировали?
«Их слишком много. Я имел дело с великими людьми и великими игроками. Можете себе представить, что я тренировал Дино Менегина три года? Большей гордости быть не может! Для меня он был бы фантастическим Президентом Республики в плане благородства, воспитания, скромности, честности.»
Вы говорили своим игрокам: «Не прячьтесь за моей спиной».
«Именно так. Им не следовало ждать от меня чудес в последние две минуты. Возьмите ситуацию в свои руки: либо ты справляешься, либо нет. Нечего ждать, бросайте. Идея `взятия на себя ответственности` мне никогда не нравилась. Бросок — это ответственность? Просто бросай. Я хотел освободить их от этого бремени. Я даже запрещал им читать газеты!»
Требуется ли мужество, чтобы давать дорогу молодым?
«Меня выбрали в основную команду в 17 лет, я был разыгрывающим и никогда не уходил с площадки. Я знал, что хорошо справился с тем, что мне дали. Почему я не мог делать то же самое со своими игроками, веря, что они могут быть хороши?»
Как вы видите эту нынешнюю сборную?
«Есть новые лица с важными ролями, мне это нравится. Тонут в полной форме будет отсутствовать, он быстрый, отличный защитник, он бы пригодился. Нианг проявит себя как особенный игрок, и я вижу в Диуфе хорошего, уже важного центрового. У нас есть габариты.»
